Матвеев Андрей - Случайные Имена
Андрей Матвеев
Случайные имена
Что есть Бог и что есть Дьявол?
Фридрих Штаудоферийский
"Амфатрида"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Другая кровь (Сюзанна)
1
Все началось двадцатого июля, где-то в одиннадцать часов утра.
Именно в это время раздался телефонный звонок, и мой мюнхенский
издатель, господин Клаус В., с печалью в голосе поведал, что -
как стало ему известно из абсолютно достоверных источников -
премия Хугера, на которую мой последний роман "Градус желания"
был выдвинут именно издательством господина Клауса В., досталась
не мне, а некоему мулату с островов Теркс и Кайкос.
После этого замечательного сообщения господин Клаус В.
положенным образом поутешал меня несколько дорого стоящих ему
минут и положил трубку, пообещав напоследок, что сие печальное
событие никоим образом не отыграется на наших с ним (точнее, на
моих и его фирмы) взаимоотношениях. "Что ж, не отыграется - так
не отыграется", - подумал я, тупо смотря на смолкший телефонный
аппарат, при этом отчего-то вспоминая первую фразу так и не
получившего премию Хугера романа. Она гласила, что "В июле,
когда наступает жара, время останавливается и повышается градус
желания". Мне она нравилась, как, собственно, нравился и сам
роман, как нравилось его первое издание, предпринятое господином
Клаусом В. (точнее же будет герром Клаусом), правда, не на
русском (что совсем не странно, ведь в бедной России найти
сейчас издателя для приличной книги нелегко), а на немецком,
которого я не знаю, но это никакой роли не играет.
Собственно, мой расчет на премию Хугера и сводился не столько к
пятидесяти тысячам марок (интересно, сколько это будет в фунтах
и долларах, надо бы посмотреть по сегодняшнему курсу), сколько к
тому, что - в случае, если Хугер все же достанется мне, -
найдется и в России издатель на мой несчастный "Градус". Увы,
сейчас с уверенностью можно сказать, что не найдется, а это
значит многое, хотя бы то, что через пару месяцев мне не на что
будет покупать сигареты и делать Сюзанне подарки, впрочем, о
Сюзанне речь еще впереди.
Но тут надо сразу же приоткрыть в колоде одну малозначащую
карту: то, о чем шла речь в первых абзацах повествования,
случилось не сегодня, да и не вчера. Больше года прошло с того
дня, когда в одиннадцать часов утра мне позвонил милейший Клаус,
и день тот стал основой для всего, что случилось, хотя
собственно категория случая не относится к тому
интеллектуальному ряду загадок, забав и шарад, над которыми я
привык ломать голову, ведь случай - это не больше чем чья-то
шутка, хотя временами шутка эта все ставит с ног на голову, и
тогда не знаешь, куда бежать. Но я отвлекся, карту пора вновь
убрать в колоду, хотя есть ли смысл в том, чтобы я снова - будто
и не было моего признания, будто время на самом деле дискретно -
вновь вернулся в тот самый день?
Все еще одиннадцать часов утра. Так возвращаться или не
возвращаться? Может, просто признать, что день тот был
переломным в моей жизни? Подумаем вслух. Любой рассказ, вокруг
которого ты наворачиваешь целую кучу недоговоренностей и
оговорок, подразумевает, что за ним стоит некая тайна. Но тайна
- всегда молчание, а молчать я не могу, молчание есть не что
иное, как невозможность пуститься в новую эскападу, попытка
уложить себя заживо в гроб, лишить услады еще большей, чем любое
плотское наслаждение. Так, наверное, чувствует себя
профессиональный ловец бабочек или охотник за акулами, которого
тяжелая болезнь приковывает к койке и он больше не может
физически ощутить это
