Мартьянов Сергей Николаевич - Три Камешка
Сергей Николаевич МАРТЬЯНОВ
ТРИ КАМЕШКА
Рассказ
Накануне Первого мая Батурин вместе с двумя работницами фабрики
выехал на подшефную заставу. По совести говоря, ему не очень хотелось
ехать. Собиралась компания, договорились после демонстрации махнуть за
город, подышать воздухом, выпить на лоне природы. К тому же на своем веку
он повидал такое, что границей его теперь не удивишь. "Пускай поедет
кто-нибудь другой, помоложе", - отнекивался Батурин.
Но директор фабрики Халида Ибрагимовна Ахундова, женщина энергичная и
властная, и слушать не хотела об этом.
- Да вы что, Михаил Иванович? - удивленно говорила она. - Кого же нам
послать, как не вас? Вы человек бывалый, фронтовик, солдатам будет
интересно вас послушать.
- Интересно! - усмехнулся Батурин, хотя напоминание о прошлых боевых
заслугах и польстило ему.
- А как же? - настаивала Ахундова. Вы начальник отдела кадров, в
курсе всех дел на фабрике. Кому же, как не вам, рассказать о наших людях,
о наших достижениях?
Пришлось согласиться. Больше всего подействовал довод, что он
единственный мужчина на фабрике, достойный возглавить делегацию шефов.
Может, это и так: фабрика швейная и на ней работают почти одни женщины. А
директор не хотела отпускать работниц одних.
- Вы уж там присмотрите за ними, - наставительно сказала она. - На
границу едут. Как говорят, бедняка и на верблюде скорпион ужалит.
- Ничего с ними там не случится, - успокоил Батурин. - А вот головы
им солдаты закрутят.
- Это не страшно. Может, женихов найдут.
"Не хватало еще, чтобы я сватом был", - недовольно подумал Батурин и
всю дорогу напускал на себя строгость. В поезде читал газеты, нацепив на
нос очки, а в машине, высланной за ними с заставы, торжественно и
молчаливо сидел рядом с шофером. Девушек звали Марусей и Дусей, обе они
прожили на свете столько, сколько один Батурин, были смешливы и казались
ему на одно лицо. И в поезде, и сейчас, в машине, они болтали какую-то
чепуху, а когда он оборачивался к ним - замолкали, переглядывались и
прятали смешки в ладошки. Шофер-пограничник, красивый молодой парень, так
и вострил уши.
- Далеко до заставы? - спросил у него Батурин.
- Не очень, - ответил шофер.
Слева от дороги виднелось море, хмурое, невыразительное, все в белых
барашках, которые сверху казались застывшими. В небе клубились два яруса
облаков. Верхние, светлые и легкие, стояли на месте, а нижние - косматые и
налитые дождем - бежали на сушу. Зрачок солнца выглядывал то из-за одного,
то из-за другого облака, пристально и сердито смотрел на землю.
Дорога была узкой. С одной стороны над нею поднимались отвесные
скалы, из трещинок в них сочились подземные воды. По другую сторону, в
зеленых чащобах, таились обрывы. "В случае чего, - по старой фронтовой
привычке определил Батурин, - на дороге можно надолбы врыть. Ни один танк
не пройдет".
В море, недалеко от берега, Батурин увидел неподвижно застывший
катер. Вдоль мачты свисал зеленый вымпел.
- Сторожевой? - спросил Батурин.
- Да, - ответил шофер.
- Это хорошо...
- Страдают от жары ребята, - посочувствовал шофер.
Девчата притихли. Но пограничник был не очень-то разговорчив.
Неожиданно за поворотом возник полосатый шлагбаум. Возле него стоял
пограничник с карабином в руке. Подняв шлагбаум, он подмигнул шоферу и
отдал честь Батурину.
Маруся и Дуся тотчас же удивились: почему их даже не остановили?
- А зачем? - объяснил Батурин. - Вы еще только с поезда сходили, а он
уже знал, что это Мария Светловидова и Евдокия Карпенко
